Небесный гость - Страница 5

«Наверно, нарзанный источник. Новый родник, рожденный звездой», — подумал Тюменев.

На совершенно ровном месте Аркусов оступился, громко вскрикнул, сделал шаг, снова вскрикнул и опустился на землю.

— Я, кажется, вывихнул ногу, — сказал он. — Понять не могу, как могло это случиться.

— По милости звезды, — отозвался Тюменев, — объяснять сейчас некогда. Снимайте-ка башмак, я постараюсь выправить вашу ногу.

Тюменев дернул за ногу Аркусова, и тот вскрикнул.

— Очень больно? — спросил Тюменев.

— Да. Спасибо. Кость, кажется, стала на место.

Прихрамывая и поохивая, Аркусов плелся за Тюменевым. Вот и опушка леса. Пыль с дороги забивает глаза, нос, рот. Ветер валит с ног. До следующего перелеска не меньше сотни метров.

— Иван Иванович, теперь я вам плохой помощник. Придется нам здесь переждать до вечера.

— Глупости! — возразил Тюменев. — Малодушие. Осталось совсем немного. Видите, уже крыша дома виднеется. Если идти через открытую поляну трудно, то мы переползем ее, я впереди, вы — в кильватере.

И Тюменев действительно стал на четвереньки и пополз.

«Недаром Елена Гавриловна называет его горячкой», — подумал Аркусов, улыбнулся, поморщился и пополз за Тюменевым «в кильватере».

«Нет, я его не возьму в экспедицию. Малодушен. Шляпа, вот именно», — подумал Тюменев, храбро пересекая поляну.

7. БЕСПОКОЙНЫЙ ДЕНЬ

Елене Гавриловне не спалось. Тревожные мысли одолевали. Иван Иванович — ее Ваня — собирается в какую-то экспедицию, из которой, быть может, и не вернется. Звезда принесла заботы. Начались бури. Дом стоит в затишном месте, а весь дрожит. И Елена Гавриловна, хоть душно, с вечера все двери и окна плотно закрыла. А все шумит лес, гудит ветер, не дает уснуть…

Только под утро незаметно задремала старушка, и вдруг… Трах. Трах. Трах…

Привскочила она на кровати, дрожит, со сна понять ничего не может, только чувствует — в комнате свежим ночным ветерком веет. Протерла глаза и видит, что в доме творится что-то непонятное. Окна и двери сами собой пооткрывались. Вдруг подпрыгнула крышка сундука и тотчас захлопнулась. Дверцы буфета и шкапа раскрылись, словно их изнутри кто-нибудь толкнул. На шкапу стояла круглая фанерная коробка для шляп, плотно прикрытая крышкой. Эта крышка подскочила до потолка, упала на пол и покатилась.

Очень испугалась Елена Гавриловна, выбежала из спальни в столовую, но и там пальба, с глухим шумом взорвались консервные банки на буфете, защелкали пробки, вылетевшие из бутылок с лимонадом и ситро. Как хлопушка, хлопнула пергаментная бумага, которой обвязана была полупустая банка с вареньем. Елена Гавриловна в растерянности металась из стороны в сторону. Она ждала, что и кресла, и диваны, и подушки, и перины начнут взрываться и лопаться, и — долго ли до беды — как бы и самой не лопнуть. Было на то похоже. В висках стучало, в ушах шумело, сердце билось учащенно, дышалось с трудом, руки и ноги похолодели.

Но выстрелы и взрывы прекратились так же внезапно, как и начались. В доме стало тихо. Только шумел, свистел, завывал ветер, пролетавший по вершинам сосен.

Светало. Елена Гавриловна постояла посреди столовой, вздохнула, немного успокоилась и пошла умываться и одеваться — уж больше не уснуть.

В кухне она нашла следы тех же непонятных взрывов: раскрытые дверцы, откинутые крышки, вылетевшие из бутылок пробки. Елена Гавриловна с опаской попробовала прикрывать, затыкать, захлопывать — не взорвется ли опять. Нет, ничего не случилось.

Поставила кофейник с водой на электрическую плиту. И не успела прикрыть новой бумажкой и обвязать банку с вареньем, как кофейник бурно закипел. Так быстро! Что такое с ним стало? Тюменева попробовала кофейник рукой — он был чуть теплый. А вода кипела ключом.

Елена Гавриловна грузно опустилась на табуретку.

Голова закружилась. Ей показалось, что она сходит с ума.

Вдруг с шумом открылась дверь, и на пороге появились Тюменев и Аркусов.

Старушка поднялась, протянула к мужу руки, как бы ища помощи, крикнула:

— Иван Иванович, я едва со страху не умерла. Иван Ива… — и не договорила. Ее поразил внешний вид Тюменева и Аркусова.

— Что это с вами приключилось? Откуда вы? Грязные, оборванные, избитые. Разбойники напали, что ли?

— Звезда, — ответил Аркусов из-за спины Тюменева.

— Пустяки. Все в порядке, — бодрился Тюменев. — Буря, ветер. Помоги нам немножечко привести себя в порядок. Писем не было?

В последнее время Тюменев получал много писем.

— Почта не пришла. Наверно, буря задержала, — ответила Елена Гавриловна.

За чайным столом Тюменева наконец рассказала о необычайных происшествиях утра.

Иван Иванович слушал, кивал головой, улыбался. Затем быстро прошел в кабинет, принес оттуда барограф и сказал, показывая жене черту на ленте:

— Вот видишь, в четверть пятого утра давление внезапно упало почти до четырехсот миллиметров. В этом весь секрет утренних чудес в решете. Вот почему банки стреляли и шкапы, сундуки открывались: внутреннее давление в банках и ящиках сразу оказалось намного выше внешнего. От этой же причины и новые источники появились.

— А почему атмосферное давление так резко понижается? — спросила Елена Гавриловна.

— Звезда своим притяжением вызывает приливные действия в земных океанах и атмосфере. Два раза в сутки теперь мы испытываем повышенное давление и два раза пониженное, — по мере вращения земного шара.

— И болезни какие-то новые привязались, — продолжала Тюменева. — С утра тело тяжелеть начинает, к полудню совсем отяжелеешь. А к вечеру спадает тяжесть, к полночи же во всем теле такая легкость, что, кажется, взяла бы и полетела. Неужели все это от перемены давления?